«Нюрнберг» и праздник дураков

Противоречивые названия – одна из ярких черт творчества Алексея Бородина. Интерпретация режиссёром столь серьёзного сюжета шокирует зрителя и заставляет его сильно задуматься.

Человек объявляет о начале судебного заседания с эстрады. Ресторан заполняют обвинители и обвиняемые. Это один из малых нюрнбергских процессов, проводимых против немецких судей американскими властями. Вальяжно расположившись за обеденными столами, будто бы стремясь наесться на годы вперёд, бывшие судьи отвечают на вопросы прокурора. К услугам посетителей – бильярд, барная стойка, развлекательная программа. Дружелюбные отношения между подсудимыми и некоторыми свидетелями создают ощущение встречи старых знакомых, и еврей радостно пожимает руку тому, кто вынес приговор о его стерилизации.

Все будто бы забыли о миллионах жертв нацизма, о массовом бесчеловечном уничтожении невинных, все пытаются отстраниться от всего, что хоть как-то напоминает о войне. От того ещё более странными выглядят жалкие попытки того же еврея или Ирен Гофман (прототип – Ирен Шеффлер) веселиться во время решения дела их врагов.

В этом печальная особенность послевоенной эпохи. Слишком ужасным было их прошлое, слишком плачевными —воспоминания, чтобы бесконечно переживать это теперь, уже в качестве свидетелей на суде. Но что значит это братание со своим обвинителем? Что значат заводная чечётка, праздник дураков, походы в театр, танцы, чередующиеся с судебными заседаниями, трансляцией фильма о концлагере Бухенвальд, разбирательством о деле Катценбергера? Почему у зрителей, лишь несколько минут назад услышавших о миллионах убитых и замученных, не вызывает отторжение шутливая эротическая сценка, почему зал аплодирует на чечётку? Сейчас идёт процесс против слуг самого кровожадного режима Европы, против режима, искалечившего судьбы стольких человек, а зал вместе с актёрами издаёт конвульсивные смешки, хватаясь за животики.

Становится понятно, сколь мала разница между современными людьми и теми, кто пережил войну. Всё, о чём рассказывается на сцене, актуально и сейчас. Мы также предпочитаем не замечать грандиозных трагедий, разворачивающихся у нас перед глазами, отстраняться от них, говоря, что это не наши заботы, заменяя борьбу толками на кухне и продолжая вести привычный образ жизни, будто бы ничего не случилось. У Алексея Бородина это особенно акцентировано: прошло только два года после окончания войны, мир решает, как ему поступить с нацистскими убийцами, а общественности уже всё равно. Как в дикой пляске сменяются сцены танцев и суда, заводные песни следуют за кошмарными обвинениями, и создаётся впечатление, что суд – это тоже шутка, всего лишь игра. И история в некоторой степени подтверждает такой взгляд: менее чем через десять лет все приговорённые к пожизненному заключению подсудимые были выпущены на свободу, другие, с меньшим сроком заключения, были также досрочно освобождены. Получается, что сопротивление тех немногих, кто ещё был готов бороться, оказалось бессмысленным. В понятия о справедливости, которые отстаивал Тед Лоусон (прототип – Тед Тейлор), примешалась политика. И даже его, того, кто был в лагере Бухенвальд, кто требовал затем призвать к ответу обе стороны-участницы Вьетнамской войны и кто, как мы знаем из истории, добился осуждения 163 из 200 фигурантов на последующих нюрнбергских процессах, убедил призыв смотреть вперёд, а не оглядываться назад. Поэтому он рвёт свою речь (которую его приближённый называет величайшей из всех), отказываясь как-то убеждать судей в необходимости наказания обвиняемых. Во время проведения малых нюрнбергских процессов Америка искала союзника в лице Германии в борьбе против советской власти, и мягкие приговоры наладили бы отношения между двумя прежде враждебными государствами. Так может, не стоит оборачиваться назад? Может, стоит подумать о восстановлении предприятий, о том, как наладить быт, вернуть людям радость?

Ответ постановщиков однозначен: «Мы – это то, во что мы верим, что защищаем. Даже если защищать это невозможно.» Я полностью согласна с этими словами. Никогда нельзя отходить от своих убеждений, каким бы безобидным этот отход ни казался на первый взгляд.

Это нужно помнить и нам. «Нюрнберг» — громкий протест против равнодушия и конформизма, вечно пребывающих в головах людей. И виноваты были не только фигуранты дела. «Всё человечество на скамье подсудимых». Осудить можно и СССР, заключившее с Германией пакт 1939 года, и Ватикан, в 1933 году потакавшее Гитлеру, и американских предпринимателей, поддерживавших немцем оружием, и дезертиров советской и союзной армий… И мы не можем знать, как повели бы себя мы в те годы, а потому Вторая Мировая Война служит уроком каждому из нас. Она показывает, что всегда нужно бороться против зла, не дожидаясь, пока оно захватит мир.

Та же идея красной нитью проходит в выставке послевоенного искусства в ГМИИ им. А.С. Пушкина «Лицом к будущему. Искусство Европы 1945—1968». Экспозиция заставляет зрителя почувствовать те проблемы, что стояли перед людьми, которые пережили войну. Она подчёркивает необходимость борьбы и губительность трусости.

ЧТО? Спектакль «Нюрнберг» в РАМТе, 18+

ГДЕ? Театральная пл., д.2

КОГДА? 13 апреля, 12 мая

Билеты от 200 до 3000 рублей.