Выставка «Некто 1917» в Новой Третьяковке

Я живу не годы.

Я живу сотни, тысячи лет.

Я живу с сотворения мира.

И я буду жить ещё миллионы лет.

И бегу моему не будет предела.

(А.К.Гастев «Моя жизнь»)

Этой осенью Некто 2017 в Новой Третьяковке на Крымском валу встретил Некто 1917.

Перед  Государственной Третьяковской галереей, как перед одним из крупнейших музеев страны, стояла весьма трудная задача – как представить и осветить столь многогранные и спорные события, произошедшие столетие назад? Организаторы экспозиции приняли, пожалуй, наиболее верное и грамотное решение.  Одно из крупнейших событий мировой истории зритель, посетивший выставку в Новой Третьяковке, может увидеть глазами современников. Подавляющее большинство представленных произведений создано в 1917 году, в то время, когда художники сами наблюдали происходящее и не могли знать, чем всё это обернется, какое будущее ждёт страну. Как заявлено в анонсе выставки, её тема – «Искусство перед неизвестной реальностью». Некто 1917 – таинственный незнакомец. Будущего пока нет, оно скрыто, и существует только настоящее, только этот год, проложивший границу между эпохами. Зритель может также почувствовать себя очевидцем кардинального слома, уже утратившим своё прошлое и ещё не нашедшим будущее. Согласно анонсу, задача выставки состоит в том, чтобы «отказавшись от устойчивых стереотипов в восприятии данной темы, приблизиться к пониманию сложной картины одного из самых трудных, переломных периодов в духовной жизни России». Тут нет «за» или «против» – зрителя встречают в залах лишь факты, лишь честные свидетельства Революции. Мы не знаем, как оценить незнакомца Некто 1917, ещё неизвестны все его положительные и отрицательные стороны. Третьяковка представляет нам этого Некто, а уж как мы к нему отнесёмся – зависит от нас и нашего с ним общения.

Некто 1917

Вся экспозиция «Некто 1917» поделена на несколько основных тем, по которым сгруппированы картины. Каждая категория носит название, напрямую отражающее тематику отнесённых к ней произведений: «Мифы о народе», «Город и горожане», «Эпоха в лицах», «Мастерская художника», «Прочь от этой реальности», «Утопия нового мира», «Шагал и еврейский вопрос», «Эпилог». На пороге зрителя встречают две картины: абстракция «Смутное» Василия Кандинского, написанная в 1917 году и словно бы уже одним своим названием выражающая мироощущение людей того времени, и, напротив входа, — большое полотно Михаила Нестерова «На Руси» («Душа народа»). Эта же картина и открывает собой одну из ведущих тем выставки – «Мифы о народе». Помимо Нестерова, проходя вглубь зала, зритель увидит в этом разделе Бориса Григорьева, Зинаиду Серебрякову, Петрова-Водкина, Бориса Кустодиева и Николая Рериха. Внутри одной этой темы можно наблюдать, как по-разному представляли народ эти художники, какие мифы о нём они слагали на своих полотнах.

Для Нестерова русский народ – носитель православных ценностей, любви и святости, бережный охранитель старого миропорядка. В противовес его картине «На Руси» – написанное уже в эмиграции полотно Григорьева «Лики России», на которой, как и на многих других произведениях Григорьева на эту тему, народ представлен грубыми, несимпатичными крестьянами с тяжёлыми взглядами и безрадостными лицами. Интересные контрасты можно наблюдать и в самих обозначенных категориях, в том, как предложенные в их рамках картины расположены по отношению друг к другу. На одной стене зритель видит народ в интерпретации Серебряковой и Петрова-Водкина, крестьянские образы которых отличны и от нестеровских, и от григорьевских – это сильные «телом и духом», с просветлёнными выражениями лиц женщины и мужчины. По соседству с картиной Петрова-Водкина «Полдень. Лето», представлена работа Кустодиева «Лето (Поездка в «Терем»)», написанная в красочном, лубочном стиле. На противоположной стене зрителя встречают работы из темы «Город и горожане», которые представляются антитезой по отношению к тому прекрасному идиллическому деревенскому миру, созданному названными выше художниками. Город в 1917 году живописцы видели как неприветливую мрачную юдоль, окрашенную в серые тона и населенную беженцами, инвалидами, ворами и проститутками, смело показанными тем же Борисом Григорьевым. Городской пейзаж – это неуютные холодные дома и голые сухие деревья. Городской натюрморт – это бутылка водки, кусок хлеба и селедка. Однако существовал и другой взгляд на город в революционное время. Это работы Аристарха Лентулова, выполненные в его характерной многоцветной кубофутуристической манере. Ещё одна сторона жизни города тех лет выражена в графике Георгия Якулова и его эскизами к оформлению знаменитого кафе «Питтореск».

Борис Григорьев «Лики России»

Своего рода ответвлением от темы «Город и горожане» можно считать раздел «Эпоха в лицах», ведь именно эти люди жили в это время в Москве и Петербурге и были свидетелями  происходивших событий. Представленные на выставке портреты являют нам образ интеллигенции и творческой богемы того времени – тут картины Нестерова «Философы» и «Архиепископ Антоний», портрет Максима Горького, написанный Валентиной Ходасевич, портрет художника Рериха кисти Григорьева, князь Феликс Юсупов в исполнении Яна Рудницкого, изображение поэта Каменского, созданное Давидом Бурлюком, – и многие другие лица и судьбы проносятся перед зрителем на этих стенах. Этот раздел имеет продолжение, где представлено несколько портретов одного из виднейших политических деятелей этого времени, председателя Временного правительства – Александра Фёдоровича Керенского.

Не менее характерными представителями эпохи были и сами художники, и их быту уделен раздел «Мастерская художника». Мастерская, по мнению организаторов выставки, была «свободной зоной», где живописец мог скрыться от окружающего хаоса и устрашающей неизвестности. Тем самым эта тема перекликается с другой, которая представлена на экспозиции весьма масштабно и о которой речь пойдёт совсем скоро. А пока зритель в «Мастерской художника» может увидеть автопортрет неоклассика Александра Яковлева, портрет Е.Н.Шухаевой, выполненный другом Яковлева Василием Шухаевым, созданный Константином Сомовым портрет его друга и партнёра Мефодия Лукьянова, а также интерьеры и натюрморты Машкова, Кончаловского, Фалька и Куприна – совсем иные по настроению и по изобилию представленных на них предметов, нежели скудные, печальные натюрморты из раздела «Город и горожане».

Бегство от действительности получило своё продолжение в теме «Прочь от этой реальности».  Александр Бенуа, Константин Коровин, Александр Головин, Сергей Судейкин, Станислав Жуковский, Павел Кузнецов и другие живописцы словно пытались из последних сил удержать всё более ускользающую эпоху, сохранить её последние мгновения хотя бы на своих полотнах. Как апофеоз этого эскапизма – картина Николая Калмакова «Артемида и спящий Эндимион», написанная в 1917 году и словно полностью игнорирующая происходящие вокруг события, возвращая зрителя к эпохе модерна, с его декоративизмом, эстетством и культом античности. Продолжается раздел «Прочь от этой реальности» на верхнем ярусе выставочного зала, где Некто 1917 предстаёт перед зрителем в новом, вероятно для многих неожиданном амплуа – в виде афиш к кинофильмам, выпущенным в прокат в 1917 году. Кажется, что тематика фильмов совершенно далека от событий того года – это ленты «Обманутая Ева», «Таис», «Да будет воля твоя». По соседству выставлены фантастические архитектурные пейзажи Николая Бенуа – попытка заглянуть в неизвестное будущее, – «Озеро» Николая Рериха, костюмированный автопортрет Юрия Репина с сыном Дием и ряд других произведений.

В то время как одни художники стремились убежать от реальности, другие создавали новую действительность. Их работы относятся к разделу «Утопия нового мира». Художники-авангардисты, а именно приверженцы беспредметного искусства, организаторами выставками справедливо названы «рупором революционных идей и устремлений». Абстрактные и супрематические работы Василия Кандинского, Александра Родченко, Александры Экстер, Любови Поповой, Казимира Малевича, Ивана Клюна, Ольги Розановой, Михаила Менькова, контррельеф Баранова-Россине – сами по себе уже представляют революцию в искусстве и сознании людей. Это то, какой жизнь могла бы стать после Революции. Близкими по духу и целям оказываются художники еврейского происхождения, которым уделено отдельное место в выставочном пространстве и произведения которых объединены в тему «Шагал и еврейский вопрос». Помимо работ самого Марка Шагала, созданных в 1917-1918 годах, зритель знакомится с еврейской культурой тех лет благодаря картинам Нюренберга, Рыбака, Ржезникова, Фалька и скульптурному автопортрету Альтмана.

Н.К.Калмаков «Артемида и спящий Эндимион»

Наряду с живописными, графическими и немногочисленными скульптурными свидетельствами Революции 1917 года зрителю также предлагается обратить внимание на документальные отображения событий того времени: 18-минутный фильм «В кровавом венце революции 1917» и фотографии, на которых запечатлены основные события того времени.

Вместе с таинственным незнакомцем Некто 1917 зритель, проходя по несложному лабиринту выставочного зала, познакомился с лицами эпохи, побывал в мастерских художников, оказался одновременно в городах и в деревнях, попытался скрыться от надвигающихся перемен, решился на строительство нового будущего и приблизился к логическому завершению этого путешествия и общения с 1917 годом. Каков же «Эпилог», предлагаемый организаторами выставки? В самом конце зала практически спрятаны от глаз всего несколько произведений: «Голова с пейзажем» Леонида Чупятова, «Новая планета» Константина Юона, «Мир, торжество, освобождение» Лентулова, «Большевик» Кустодиева, фрагмент статуи Николая Андреева «Свобода» и картина «1918 год в Петрограде» Петрова-Водкина. Примечательно, что практически все эти работы датируются 1919, 1920 и 1921 годами. В качестве итога событий 1917 года Третьяковская Галерея неслучайно предлагает именно эти, во многом аллегорические, произведения. Организаторы приглашают зрителя к «двойному прочтению» смысла этих работ и вместе с этим в очередной раз демонстрируют, насколько сложен и неоднозначен был взгляд художников на происходящие события.

Завершение выставки оставляет несколько тяжёлое впечатление. В эпилоге, спустя уже несколько лет после свершения Революции, Некто 1917 так и остался незнакомцем, так и не раскрыл своего истинного лица. Тем не менее, зрителям была дана прекрасная возможность оказаться в круговороте тех событий, проследить не только и не столько конкретные эпизоды из истории того года, а скорее увидеть и понять мысли, чувства, переживания и надежды людей начала XX века.

В начале 1920-х годов пролетарский поэт Алексей Капитонович Гастев написал, что рабочий класс будет жить даже не сотню, а тысячу лет. Некто 1917 привёл с собой людей, которые мечтали и планировали жить, развиваться и работать вечно. Хочется предложить зрителям, пришедшим на эту интереснейшую выставку, не только взглянуть на образ России столетие назад, но и задуматься над тем, что же мы сейчас переживаем и создаём? Не является ли Некто 2017 сейчас гораздо более таинственным и странным незнакомцем, чем его предок из прошлого столетия?